В интернациональном Баку моего детства жило много армян. Сейчас человека затравят, если у него, например, прабабушка армянка. Армянин в Азербайджане — синоним слова «враг». Когда говорят про Армению как враждебную страну, то обязательно упомянут, что Россия поддерживает Армению, и значит, Россия тоже враг. Здесь еще примешался сирийский фактор. Россия поддерживает в Сирии президента Башара Асада, которого в 2011 году хотела свергнуть Турция, ближайший союзник Азербайджана. У нас считается, что кто против Турции, тот против Азербайджана. А в Баку из сельской местности в последние годы приехало много темных необразованных людей. Многие из них не умеют читать и писать, зато они любители антироссийских и антиармянских агиток в интернете. В сознании у этих людей русские — те же армяне, все беды Азербайджана от русских, надо всех русских выгнать в Россию, тогда в Азербайджане настанет счастливая жизнь. Аудитория Новрузовой и Шахбазлы — сплошь из этой необразованной агрессивной массы.
— Новрузова предприниматель, значит, респектабельный человек. Что у нее общего с Шахбазлы — ваххабиткой, матерью террористов?
— Мой знакомый азербайджанец, который 30 лет проработал в правоохранительных органах республики, сказал, что Новрузову ко мне специально подослали. Ее задача — провоцировать меня, чтобы потом на меня возбудили уголовное дело и посадили в тюрьму как уголовницу. Этот ветеран-силовик сказал, что Новрузова ни перед чем не остановится и будет действовать против меня чужими руками.
«Держи себя в руках сколько можешь, не реагируй, записывай все на диктофон и видеокамеру», — сказал мне этот отставной правоохранитель.
Я подумала, что он шутит. Я обыватель, не хожу на митинги и пикеты, политикой не занимаюсь, зачем ко мне подсылать провокатора? Соседи мне передали, что сказала Новрузова, когда меня не было дома:
«Ваххабиты эту русскую только таскали за волосы по асфальту, а мы ее убьем».
Тем временем Новрузова, запугав моих соседей, строила в нашем дворе свой объект. Наш участковый, майор Шаин Алиев, мне сказал, что он с Новрузовой не может справиться и вообще она очень опасный человек. Я в первый раз видела Алиева таким испуганным. Алиев сказал, чтобы я обращалась «наверх» — в городское управление полиции, в мэрию Баку, СГБ, в аппарат президента страны — куда угодно, но не к нему.
В 2018 году пришел ответ на мой запрос в Россию. Мне сказали за прояснением деталей обратиться в посольство России в Баку. Пошла на консульский прием. Из посольства послали запрос в правоохранительные органы Азербайджана. Консулу быстро ответили, что конфликт Ирины Иориной с ваххабитами носит не национальный, а бытовой характер. Я возмутилась: какая же это бытовуха, если все оскорбления начинаются со слова «русский»? Сказала про Парвану Новрузову и ее бандитов. Консул отправил меня в наш МВД, к начальнику Главного управления общественной безопасности Октаю Керимову. Керимов готовился к параду войск, меня не принял. Подчиненные Керимова отправили меня к замначальника Главного управления полиции Баку Нуруллаху Мамедханлы. Меня принял заместитель Мамедханлы. Когда он докладывал своему начальнику насчет меня на азербайджанском языке, я услышала: «Эта Наталья опять чего-то готовит». Он подумал, что раз я русская, то азербайджанского совсем не знаю.
На столе Мамедханлы лежали материалы моего дела. Полковник Мамедханлы долго слушал про мои злоключения. Я упрекнула полицию за то, что та поставила Шахбазлы на профучет как ваххабитку только после скандала со мной. Шахбазлы за все причиненное мне зло отделалась штрафом в 50 манат, это чуть больше двух тысяч рублей. Уголовное дело, говорю я, закрыто прокуратурой. А теперь еще подруга Шахбазлы Новрузова угрожает мне убийством, а наш участковый боится одного имени Новрузовой. Сказала про идущую в нашем дворе незаконную стройку. Мамедханлы ответил: «Разберемся». Меня проводили до выхода. Прислали к нам капитана. Тот пообщался с папой, нашими соседями, уехал и пропал. Потом наш участковый звонит мне и сообщает жуткую по степени бредовости историю. Его срочно вызвали в городское управление полиции, там просклоняли мое имя и заявили, что участковый — якобы мой любовник… Совершенно меня и моих соседей «добили» в 37-м отделе полиции, которое курирует наш район. Нас там было 13 человек. Начальник отдела насчет меня долго говорил с Бакинской прокуратурой. В прокуратуре заявили: «Мы прекрасно знаем Парвану Новрузову, в курсе ситуации. Терпите». Мы, само собой, возмутились. Начальник отдела Лятиф Джахангиров говорит: «Путина ругают, Трампа ругают, а они терпят, вы терпите тоже». Мы поняли, что там ловить нам нечего.
Новрузова от угроз перешла к действиям. 8 сентября 2018 года меня избили в присутствии полицейских, прямо под работающей у нас во дворе полицейской камерой. Подбежала женщина, начала оскорблять русских, ударила меня в грудь, в живот, повалила на асфальт, начала бить. Она истерично вопила: «Вы все заткнитесь, молчите!» Камера все это время работала. Полицейские стояли в бездействии. Потом они дали показания, что якобы меня не били, а я сама спровоцировала словесную перепалку своим агрессивным поведением. Новрузова продолжила психологический террор. Каждую ночь в своем окне я слышала угрозы и оскорбления в свой адрес. 26 сентября я с отцом и соседями-свидетелями пошла в исполнительную власть Хатаинского района, наш районный муниципалитет. У входа дежурила полиция. На глазах у полиции какая-то женщина бросила в меня бутылку. Рядом стояла кучка зевак. Я слышала, как полицейский сказал на азербайджанском: «У кого смелости хватит, бейте…» Эта женщина избила меня, сломала палец. Палец с тех пор деформирован. Мне также разбили губу, сломали зуб. Пока это безумие происходило, капитан полиции по имени Рашад Хаджиев стоял и улыбался. Я не рискнула сопротивляться, ведь иначе бы меня обвинили в провоцировании драки, возбудили дело и, того глядишь, отправили бы в СИЗО. Эта дама отобрала мой телефон и стала разбивать его камнем. Я слышала, как полицейский сказал на азербайджанском: «Не подпускайте Наталью к телефону». Один полицейский нам помог, только когда кучка визжащих женщин била моего отца и разбивала его телефон. Вызвали скорую, врачи зафиксировали побои.
9 сентября мы подали заявление в президентский аппарат. Нас оттуда отправили в Хатаинское управление полиции, для дачи показаний. Оттуда нас развернули со словами, что «сегодня все следователи заняты». Потом моего соседа-азербайджанца вызвали по моему делу как свидетеля в наш райотдел. Я его сопровождала, взяли с собой группу поддержки из мужчин с нашего двора. У входа в райотдел стояла Парвана Новрузова, ее сыновья и мать. Сыновья Новрузовой накинулись с кулаками на наших мужчин, Парвана Новрузова и ее мать повалили меня на асфальт и стали бить. Они держали мои длинные волосы с двух сторон, я даже не могла поднять головы. Третий сын Новрузовой, студент бакинской Академии физкультуры, профессиональный дзюдоист, нанес мне два удара ногой по голове. Я потеряла сознание. Когда очнулась, надо мной стояли полицейские, а Новрузова с семейством непринужденно болтали в сторонке.
«Если вы не задержите этих людей, я пожалуюсь министру внутренних дел», — сказала я полицейским.
Только после этого меня завели в райотдел. Старший сын Новрузовой Фарид Алиев сбежал. Ее младшего сына Фуада, который дзюдоист, пригласили в отделение для беседы. Новрузову и ее мать не трогали. Те у входа в отделение устроили митинг, обзывали меня «русской проституткой», матерно ругались. Через пять минут приехала скорая. Хоть я была вся избитая, врачи не посмотрели в мою сторону. Дзюдоист, который меня бил, при виде врачей стал имитировать сердечный приступ, а врачи стали возле него хлопотать. Скорую вызвали для него! При виде нас врач сказал: «Этих — на экспертизу».
Я дала сигнал своим, что надо отсюда бежать, пока нас не убили. Вызов в райотдел и последующие события были подстроены, чтобы добить нас! Добрались до СГБ, нас никто не принял, сказали, что поздно вечером у них никого нет. В Генпрокуратуре нам тоже никто не открыл. Мы обратились в МВД, здания Генпрокуратуры и МВД находятся рядом. В МВД дежурный офицер послал нас в наш райотдел по месту жительства. «Нас там сегодня чуть не убили!» — ответила я. Тогда нас отправили в Бакинское городское управление полиции. Хоть следы побоев были у меня на всем теле, в городском управлении скорую мне не вызвали. В законе Азербайджана о полиции сказано, что полицейский обязан вызвать врачей, если у пострадавшего следы телесных повреждений или он жалуется на плохое самочувствие. Скорую я вызвала сама. В городское управление вызвали полицейских из нашего райотдела, которые дежурили в день нападения на меня. Те стали доказывать, что мои обидчики задержаны, в райотделе мне якобы была оказана медпомощь, это зафиксировано камерами в райотделе. На скорой нас увезли в больницу, прямо в машине врачи стали мне оказывать помощь. Предложили госпитализацию, я отказалась, из-за больной мамы. Когда приехала домой, пришлось вызывать скорую и для мамы.
— Какова была реакция российского посольства в Баку? Там были в курсе вашей ситуации?
— Побоище в 37-м райотделе произошло 26 сентября 2018 года. 27 числа в Баку приехал Владимир Путин. У здания президентского аппарата я устроила пикет. Я говорила, что я русская, но гражданка Азербайджана всю свою жизнь, патриот своей страны. Не имею отношения к Карабаху, Армении, Сирии, обычный человек… Мой сосед снимал меня, но дежурившие полицейские отняли у него телефон и удалили файл с записью. Нас приняли в аппарате, обещали, что все будет хорошо, заверили, что нашей ситуацией занимается лично глава МВД Рамиль Усубов.
Усубов — большой человек в Азербайджане, земляк и друг семьи президента. Получается абсурд: сам Усубов держит мою ситуацию на контроле. А меня бьют под полицейскими камерами, на глазах у сотрудников МВД! Начальник следственного отдела Хатаинского управления полиции Бахадур Шукюров потом жаловался мне, что не хочет проблем с Новрузовой, у него двое детей, скоро пенсия… Принявший меня наконец Октай Керимов отдал приказ открыть по моей ситуации уголовное дело. Назначили по делу лучшего следователя, подполковника Мехмана Керимова, взяли двор под контроль. Я по совету адвоката сказала, что не дам показаний, пока не увижу съемок нападения на меня, зафиксированных на камеры МВД. Съемку я увидела — с частной видеокамеры. Мне сказали, что в день нападения ни одна камера в 37-м отделе не работала. Это была ложь. Сами же сотрудники этого отдела говорили мне, что камеры работали. Через год я получила письмо из МВД, где было сказано: записей нападения на меня не сохранилось, так как в момент нападения память камер была якобы переполнена. Это абсолютный нонсенс.
Началась пародия на следствие. Нам не помогали, а полтора года мотали нервы. Мои травмы дали о себе знать, я легла в больницу. По моему делу сменились шесть следователей, один хуже другого. Бахадур Шукюров, о котором я говорила, советовал мне отозвать претензии к Новрузовой, так как я все равно ничего не добьюсь. Любовник Новрузовой, известный в Баку врач Вугар Сафаров, в разговоре со мной прямым текстом намекал на высоких покровителей своей подруги: «Наталья, ты кто вообще такая?»
В феврале 2020 года я пошла на последний шаг — публично перерезала вены у здания посольства России в Баку. Была масса зевак, но из посольства никто не вышел, чтобы оказать помощь. Меня забрали в полицейский участок. Только после этого дело сдвинулось с мертвой точки, ушло в городское управление полиции. Дело уже имело огласку в азербайджанских СМИ. Мне стали помогать азербайджанские журналисты, правозащитники, обычные граждане страны. Русская община Михаила Забелина не делала ничего. В марте я писала послу России Михаилу Бочарникову, сказала ему, что вскрывала вены у посольства. Ответа от Бочарникова так и не было. Мои родственники в Москве и Петербурге писали в онлайн-приемную Путина. Им пришел ответ, что их письмо передано в МИД России. С марта по май в Азербайджане был жесткий карантин по коронавирусу. Связей с Россией никаких не было. Мы были предоставлены самим себе.
В ночь на 12 мая Новрузова со своим любовником кричали под моими окнами на азербайджанском: «Мы тебя зарежем!» Мой папа вышел, чтобы выдворить нахалов, любовник Новрузовой пытался отца избить. На следующий день я с родителями поехала к аппарату Ильхама Алиева и вышла в прямой видеоэфир на своей странице в Facebook. Я уже не стеснялась, терять было нечего. Прямо заявила, что глава МВД страны Вилайет Эйвазов, преемник Усубова, пытается меня заткнуть. Мимо как раз ехал кортеж президента. Комендатура аппарата, как преступников, запихнула нас в полицейскую машину, отцу скрутили руки. Потребовали немедленно удалить прямой эфир с Facebook. Я ответила: «Если и удалю, мое видео уже просмотрели тысячи человек». В городском управлении полиции маме стало плохо, скорую ей не вызвали. Я сама вызывала врачей. В городском управлении опять клялись-божились, что по делу будет объективное следствие и попросили меня ни в коем случае не общаться с прессой. Агентство «Туран», бакинская газета «Зеркало» писали о нашей проблеме, и после каждой публикации я получала нарекания от полицейских. «Туран» и «Зеркало» у нас считаются антиправительственными изданиями. У правозащитника Мехмана Алиева, который помогает мне чем может, официальные журналисты старательно ищут армянские корни — ведь Мехман критикует власть. Я каждый раз отвечала полицейским:
«Раз я, по вашим словам, не имею права общаться с прессой, подавайте на меня в суд, и я там докажу, что в Конституции Азербайджана прописано право граждан на свободу слова».
В соцсетях неизвестные мне люди писали мне: зачем я даю ход делу, если во всех учреждениях в Баку меня, извиняюсь, посылают на три буквы?
«Не замолкнешь, останется только убить тебя. Мы скажем, что ты армянка, нам ничего не будет», — писали мне эти анонимы.
Другие писали, что «русские, как и армяне, — неблагодарные твари, которые клевещут на приютивший их Азербайджан». Я была вынуждена закрыть свою страницу в Facebook.
— Вашему делу все же дали ход?
— Следствие идет. Офицер Рашад Хаджиев, который улыбался, когда меня и отца били, сейчас уже майор. Хаджиев заявляет: мой папа упал во время избиения, потому что был вдрызг пьян, его никто не бил. Из уголовного дела удаляются свидетельствующие в мою пользу документы и факты, а меня в известность не ставят. Я вынуждена добиваться повторного включения этих материалов в дело со скандалами. Так, видео, где меня избивают у полицейского участка, было приобщено только через год — благодаря тому, что я этого смогла добиться. Меня не информируют о передвижении дела по инстанциям. Следователи пользуются тем, что не в совершенстве знаю азербайджанский язык. Накануне наступления лета я взяла тайм-аут на общение с прессой.
9 июня меня позвали в Бакинское управление полиции на очную ставку с Парваной Новрузовой, а других пострадавших — с сыновьями Новрузовой. Я попросила начальника отдела по особо тяжким преступлениям подполковника Эльнура Новрузова, чтобы он обеспечил порядок. Ведь когда Новрузову вызывают по моему делу, подойдя к полицейской дежурке в отделении, она начинает: «Вы не верьте этим русским, они захватили Карабах. Иорина устроила дома притон, ее отец алкоголик, все соседи против них». Все это я рассказала начальнику «убойного» отдела Новрузову. Тот мне: «А что я сделаю, это ее конституционное право»… Парвана Новрузова начала оскорблять нас, как русских, еще до начала очной ставки. На самой ставке она сказала, что Афет Шахбазлы — та самая ваххабитка — ее подруга, много лет терпит издевательства от «русской проститутки» Иориной и ее семьи. «Афет не может с Иориной справиться столько лет, а вот я этих русских поставлю на место», — сказала Новрузова. Когда опять пошла матерная брань в адрес России и русских, я покинула очную ставку со скандалом.
Вторая очная ставка прошла нормально. 9 июля, когда меня вызвали для ознакомления с уголовным делом, я узнала: мать Афет Шахбазлы Гюляра Махмудова, которая, согласно материалам дела, избивала меня вместе с Новрузовой и своей дочерью, освобождена от уголовного преследования за отсутствием состава преступления. Получается, раз били двое, а не трое, то Иорина могла отбиться, значит, Иорина лжет. Следователь мне отказал в копировании материалов уголовного дела, хотя по закону у меня такое право есть. Он также сказал, что Махмудова уже не подозреваемая, потому что это согласовано с прокуратурой. Я потребовала вернуть протоколы, где стоит моя подпись, что я получила уголовное дело для ознакомления. Раз мать Шахбазлы выведена из уголовного дела без оснований, значит, дело уже сфальсифицировано против меня и моя подпись под протоколами недействительна. Следователь с наглым видом собрал все бумаги и положил в ящик своего стола. Мне и свидетелям по моему делу не отдали удостоверений личности. Я уже собиралась освещать этот маразм в соцсетях в формате видео — у меня отобрали телефон, сказав, что отдадут обратно, если прекращу свой эфир. Мы поехали опять по инстанциям. В аппарате президента, СГБ, прокуратуре нас не приняли. Мы писали в МВД, Генпрокуратуру, СГБ: требуем считать наши подписи под протоколами недействительными, так как уголовное дело сфальсифицировано.
Дело возбуждено по статье 221 часть 3 Уголовного кодекса Азербайджана — групповое хулиганство с применением насилия к пострадавшему и повреждением чужого имущества, с применением оружия. Максимальное наказание по этой статье — шесть лет. В деяниях банды Шахбазлы и Новрузовой есть экстремистский состав, ведь они угрожали моей семье именно как русским. В УК Азербайджана на этот счет предусмотрены более тяжкие статьи: подстрекательство к совершению геноцида, преследование по национальным или расовым мотивам, апартеид. Наказание по этим статьям — до пожизненного заключения. Про Гюляру Махмудову мне рассказывал один из следователей по моему делу. По словам следователя, мать Шахбазлы избивала своего мужа (или сожителя — не помню уже) железным прутом по голове, из-за чего мужчина едва не скончался. Шахбазлы не села в тюрьму, уголовное дело почему-то приостановили. В полиции говорят, что Шахбазлы-мать судить нельзя из-за возраста. К тому же, как сказали в полиции, внуки этой женщины в розыске как террористы, дочь на профучете как ваххабитка, получается, что вся семья — уголовники. Получается неприглядная картина для государственной пропаганды.
Мое дело в июле ушло в суд, — несмотря на наши протесты и заверения прокурора по надзору, что без моего ведома с делом ничего делать не будут. Новрузова в соцсетях хвалится своими большими связями в МВД. По ее словам, ее друг — начальник Бакинского управления полиции генерал-полковник Миргафар Сеидов. Я сохранила скриншот из Facebook, где Новрузова называет этого генерала фамильярно Миргафаром. Где-то месяц назад руководитель пресс-службы ГАИ Азербайджана полковник Вагиф Асадов связался со мной. Он пришел к нам домой и вежливо спросил, можно ли замять уголовное дело против Новрузовой. Как я знаю от знакомых журналистов, родственник Асадова купил рядом с моим домом землю под застройку. Парвана Новрузова — их близкий человек, которого они послали к нам, чтобы силой «пробить» стройку объекта рядом с нашим домом. Женат Асадов, как я слышала, на гражданке России.
Закрывал уголовное дело против Новрузовой и ее банды прокурор Хатаинского района Баку Юсиф Ильдырымзаде. Он тесть экс-главы МВД Рамиля Усубова. Несколько людей сказали мне, что Ильдырымзаде ранее покрывал многочисленные хулиганские действия Парваны Новрузовой. В соцсетях сыновей Новрузовой есть фотографии главы Службы безопасности президента Бейляра Эюбова. Они так пишут об Эюбове, будто он любимый родственник их семьи. По телефону Новрузова однажды мне сказала, что якобы дошла до вице-президента Азербайджана Мехрибан Алиевой и теперь «мне конец». От знакомых я слышала, что Новрузова говорила: «Российский консул мне прохода не дает из-за этой Иориной». В период карантина в Баку на ряд территорий можно заходить или заезжать только по пропускам. Я сама видела, что Новрузова везде проходит и проезжает свободно. Такой человек вместе со своим старшим сыном угрожал по телефону мне, что зарежет меня, моих родителей и свидетелей по делу, если я не заберу заявления!
Русская община Азербайджана от меня отвернулась. Надежда осталась на моих друзей-азербайджанцев. Я надеюсь, что власти России не бросят в беде своих соотечественников из Баку. Произошедшее с моей семьей — коррумпированный нацизм в стране, где власти на каждом шагу пропагандируют мультикультурализм и соблюдение прав человека. У кого деньги и связи, тот может нарушать закон сколько влезет. А маленького человека здесь ничего не стоит убрать с дороги.
Примечание. В распоряжении EADaily есть аудиозаписи устных угроз в адрес семьи Иориных на азербайджанском языке, видеозаписи нападений, фотоснимки нанесенных Наталье Иориной побоев. На момент публикации материала делом семьи Иориных занялся Правозащитный центр Всемирного русского народного собора.
Добавить комментарий