Все о Российско-Арцахской дружбе
Смерть коварна
Каждое утро в начале девятого часа (противная сторона считает, что именно в это время улицы города наиболее оживлены – людям пора направляться на работу, учебу и т.д.) начинался обстрел Степанакерта со стороны самой укрепленной военной базы противника в г.Агдаме из дальнобойного орудия. В народе называли его морской пушкой, гаубицей с удлиненным стволом и др. Но это не суть важно. Какая разница, из чего уничтожаются люди, к тому же, невинные? Ведь орудие это нацелено на мирное население: на женщин, детей, стариков, не имеющих к войне абсолютно никакого отношения.
С началом обстрела особой паники среди населения не возникает: реалии войны научили людей быстрой и грамотной самозащите. Еще в воздухе, во время полета, снаряд, набирая скорость (вернее, резко меняя ее), издает грохот, подобный тому, который бывает при разрыве. После этого «первичного разрыва» люди спешно (повторяю – без паники) начинают покидать свои квартиры и спускаться в подвалы. Человек индивидуален, и каждый в этой экстремальной ситуации ведет себя тоже индивидуально. Правда, фактор пола и возраста играет здесь немаловажную роль и вносит свои поправки. Как это ни удивительно, но из квартир первыми выбегают самые пожилые члены семей и добросовестно спускаются по крутой лестнице в подвал. Приходится гадать – то ли больше всего им хочется жить, то ли опыт жизни приучил их к осторожности и предусмотрительности. Вслед за ними выходят женщины с детьми, девушки и подростки.
От обстрелов больше всего страдают дети и прежде всего в моральном плане. Их хрупкая, не сформировавшаяся еще психика весьма болезненно реагирует на дикий, регулярно повторяющийся грохот разрывающегося снаряда. Вследствие этого в Нагорном Карабахе много детей-заик и с психическими отклонениями.
Главы семейств, стараясь сохранить «честь мундира», как истинные джентльмены пропускают всех домашних вперед и с невозмутимым видом ступают на лестницу. Как правило, до конечного пункта следования они не доходят и, собираясь у дверного проема первого этажа, довольно-таки быстро находят общий предмет разговора и споров – будь то цены, политика или виды на урожай. Однако бывают и исключения – не у всех мужчин стальные нервы. Так, один из них выбежал из дому в нижнем белье и ночным привидением предстал в полумраке подвала перед испуганно-изумленными взорами соседей.
По окончании обстрела все в обратном порядке возвращаются к очагам своим. Тут, естественно, вмиг исчезает прежняя прыть стариков со старушками: чертыхаясь в стиле ретро и кряхтя недовольно, они едва доковыливают до порогов своих квартир, и долго еще их нудные, ворчливые проклятия в адрес «соседей» не дают домашним покоя.
А вообще все намного серьезнее. Беда не всегда проходит мимо. Был такой трагический случай: ложно сориентировавшись по первичному «разрыву», группа мужчин, не пожелавшая спрятаться в надежное укрытие, подалась за сарай, куда прямо и летел снаряд...
Смерть коварна и непредсказуема. Не терпит она легкомысленного и пренебрежительного отношения к себе.
Возвращение к Богу
Война антигуманна, противна человеческой природе и разуму, и попавшему в ее горнило трудно оставаться самим собой, оставаться просто человеком. Но, как это ни парадоксально, в воюющем Арцахе люди вновь стали тянуться к безнадежно, казалось, забытым и вытравляемым из сознания на протяжении десятков лет советской власти духовным ценностям. В редком доме не встретишь икону, барельефы из гипса, гравюры с религиозными сюжетами, Библию... Люди стали возвращаться к Богу.
Еще давно в одном из карабахских сел был такой случай. У студеного родника лежал расколотый надвое хачкар. И служил этот исторический памятник подставкой для кувшинов до тех пор, пока какой-то заезжий молодой инженер не соединил две части хачкара воедино и поставил его на самом видном месте – у изголовья родника. Сельчане поразились красоте и искусной выделке камня, который, не замечая, долгое время топтали грязными галошами.
Говорят, во время Шушинской операции в небе появился огромный белый крест. Воодушевленные отряды пошли на решительный штурм, казалось, неприступного города-крепости.
Поистине, вера берет города. Правда, бывают и отклонения в сторону мистики и суеверия. Например, неоправданное разрушение степанакертских памятников, в которых якобы сидела «нечистая сила». В результате жертвой войны стала сама история. Впрочем, такие случаи здесь нечасты.
Во всем виновата война
Дверь распахнулась до того, как мы успели дотянуться до кнопки звонка, и плотный бородатый мужчина с воспаленными, видимо, от бессонных ночей глазами произнес:
– Каждый раз, когда слышу на лестнице твердые мужские шаги, выхожу поглядеть – не Андраник ли это вернулся.
Сын его Андраник пропал без вести. Прорвав плотное кольцо окружения, остатки небольшого карабахского отряда вышли на узкую, поднимающуюся в гору тропинку – единственный путь к спасению. Изнуренные жарой и мучимые жаждой, ребята с трудом волокли раненного в ногу Меружа. Сзади чувствовалось горячее дыхание преследующего противника. По настоянию Меружа товарищи спрятали его в овражке, навалив сверху веток, и обещали при первой же возможности вернуться за ним...
Через минуту Андраник вернулся к раненому – неразлучному другу детства. Вернулся, чтобы прикончить его – ведь с пленным противник не будет «церемониться». Но рука дрогнула...
– Я не смогу убить тебя, – сказал Андраник, протягивая Меружу гранату. – Возьми, когда подойдут совсем близко, взорвись вместе с ними.
Невдалеке послышалась вражеская речь. Поцеловав друга, Андраник удалился...
Прочесывая на следующее утро район боев, армянские отряды нашли едва живого Меружа. Андраника нигде не было. В последний раз его видели вечером того злополучного дня в одной из рот, откуда по рации он пытался связаться со штабом, чтобы сообщить о местонахождении раненого.
Спустя некоторое время рота, а вместе с ней и Андраник вступили в бой. После боя его не видел никто.
В списке раненых и убитых Андраник не числится. В поисках сына отец делает все возможное. Даже среди азербайджанцев нашлись знакомые и старые друзья, взявшиеся помочь несчастному отцу.
– Буду искать как своего сына,– пообещал один из них.
Почему же он взялся помочь человеку, сын которого, встреться он на узкой тропе войны с его собственным сыном, наверняка пристрелил бы его, не задумываясь? Быть может, он понял, что человек человеку, действительно, не волк и не враг. Что во всем виновата война – она разводит людей по разные стороны баррикад.
И еще: война не спрашивает фамилии и национальности.
1992 год, март
Добавить комментарий