Все о Российско-Арцахской дружбе
Судьба Арцаха находится в руках самого Арцаха, считает доктор политических наук Александр Сваранц.
Арцахский вопрос является составной частью Армянского вопроса (то есть вопроса армянских этнических территорий, оказавшихся в силу конфликтных отношений вне пределов Армении). История возникновения карабахского вопроса относится к итогам Первой мировой войны в контексте армяно-турецких отношений. Османская Турция, потерпевшая поражение от блока Антанты, смогла использовать возникшие после октябрьской революции российско-британские противоречия в своих интересах и вступить во временный союз с русскими большевиками.
Именно военная и политическая помощь РСФСР позволила разбитой и деморализованной турецкой армии осуществить перегруппировку и одержать победу в осенней военной кампании 1920 г. над независимой Арменией. Ценой этой победы для турок стала временная со сроком в режим правления большевиков уступка России нефтеносного Азербайджана (с 28 апреля 1920 г. по 30 августа 1991 г.).
И хотя политико-правовая судьба Карабаха (включая как Нагорного, так и Равнинного) не нашла публичного оформления в русско-турецком Московском договоре от 16 марта 1921 г. (например, по аналогии с армянской Нахичеванью), но именно «сезонный роман» большевиков и кемалистов в 1918–1923 гг. предопределил включение всего Карабаха в созданный в мае 1918 г. на турецких штыках и вынужденно уступленный турками Советской России в апреле 1920 г. Азербайджан. Разница свелась к тому, что на части территорий Нагорного Карабаха, где в начале 1920 г. более 94% населения составляли армяне, большевики предоставили армянам статус областной автономии (АОНК, а затем НКАО).
Поскольку подобное решение вступало в противоречие с армянскими интересами, то карабахский вопрос не исчез с повестки армянского политического класса все годы советской власти. Естественно, Армянская ССР не могла вести национально ориентированную политику и вынужденно подстраивалась под директивы союзного центра. Между тем, в самом Арцахе при поддержке национально ориентированных сил периодически поднимался вопрос о территориальной принадлежности и изменения статуса НКАО (лишь в годы Великой Отечественной войны данная тема не обсуждалась, а сами карабахские армяне внесли достойный вклад в общую победу над германским фашизмом).
Мне приходилось заниматься полевыми исследованиями карабахской проблемы и конфликта, не раз мои собеседники отмечали, что армянская сторона каждый период карабахского движения пыталась донести до союзного руководства накопившиеся вопросы в Арцахе и предлагала вывести область из состава Азербайджанской ССР. Но каждый раз тот же союзный центр не решался на политические изменения в судьбе Карабаха, переправлял местные обращения в ЦК Компартии Азербайджана, и в итоге все завершалось очередными репрессиями в отношении активистов.
Наиболее активной фазой армянских обращений до политики «перестройки» стали события середины 1960-х гг., когда более 40 тыс. подписей жителей НКАО обозначили перед Москвой территориальный вопрос. Центр после «хрущевской оттепели» вроде был согласен поддержать изменения, но только при согласии руководства Азербайджана. В итоге в Арцахе была спланирована провокация в форме жестокого убийства армянского мальчика Нельсона Мовсесяна группой лиц азербайджанской национальности (семья директора школы Аршада Мамедова), а судебный процесс 1967 г. в Степанакерте трансформировался в погром и создал межнациональное напряжение в двух союзных республиках. Попытки только назначенного председателя КГБ СССР Юрия Андропова объективно разобраться в причинах привели к формированию неких политических предложений на имя ЦК КПСС по судьбе статуса Нагорного Карабаха. Однако предложения Андропова не получили развития и были блокированы в Политбюро.
Тем не менее, армяне и в 1977 г. в процессе обсуждений проекта новой Конституции СССР, и позже (например, с приходом к власти Ю.В. Андропова) вновь пытались инициировать в рамках советского законодательства карабахский вопрос, но безрезультатно. По некоторым данным, Андропов пытался перенацелить объект армянских инициатив с Нагорного Карабаха на Нахичевань в связи с географическим положением данной провинции на стыке трех цивилизаций (России, Персии и Турции).
Наконец, так называемый «ветер апрельских перемен» в связи с декларированной Михаилом Горбачевым в 1985 г. политикой «перестройки» катализировал новую волну карабахского движения с эпицентрами в Ереване и Степанакерте. На что рассчитывали армянские представители – трудно сказать. Однако легализация карабахского движения 20 февраля 1988 г. в связи с известными решениями сессии Облисполкома и пленума Обкома КП НКАО о ходатайстве перед союзным центром вопроса передачи Нагорного Карабаха из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР (подкрепленная подписями более 80 тыс. чел.), создала новую ситуацию в межнациональных отношениях. Массовые выступления в Армении и Арцахе спровоцировали антиармянские погромы на территории Азербайджанской ССР (сначала в Сумгаите, а далее и в других населенных пунктах республики и в январе 1990 г. в Баку). В итоге карабахский вопрос трансформировался в серьезную проблему и конфликт между двумя республиками и народами.
За более чем 30-летнюю историю карабахского конфликта развал СССР привел к двум кровопролитным армяно-азербайджанским войнам 1992–1994 гг. и 2020 г., которые попеременно завершились вначале победой армянской стороны, а после успехом Азербайджана. Однако ни в первом, ни во втором случаях сам карабахский вопрос не приблизился к своему решению и окончанию.
Следует признать, что дважды инициатором военного конфликта выступал Азербайджан, мотивируя свое право вопросами сепаратизма. Оно и понятно, ибо Баку терял контроль над Карабахом, но не желал с этим смириться, а поскольку дипломатия не гарантировала удовлетворение азербайджанских интересов, то оставался военный метод решения вопроса. По итогам первой войны Баку потерял контроль не только над подавляющей частью бывшей НКАО – самопровозглашенной НКР (за исключением Шаумяновского района, Геташенского подрайона, части сел Мардакертского и Мартунинского районов), но и практически над 7 районами вокруг НКАО в силу объективного хода боевых действий. В результате же второй кампании осенью 2020 г. Баку восстановил свою юрисдикцию не только над утраченными 7 районами из так называемой «зоны безопасности НКР», но и фактически над половиной территорий бывшей НКАО (включая весь Гадрутский район, г. Шуши, ряд сел Мартунинского, Мардакертского, Аскеранского районов).
Если в ходе заключения армяно-азербайджанского соглашения о перемирии в Бишкеке и Москве в 1994 и 1995 гг. Баку в лице президента Гейдара Алиева, несмотря на военное поражение и утрату контроля над частью территорий, выступил против ввода в зону карабахского конфликта российских миротворческих сил, то в ноябре 2020 г. президент Ильхам Алиев согласился временно со сроком в 5 лет ввести российских миротворцев на оставшуюся под армянским контролем часть Карабаха.
В процессе Первой карабахской войны по итогам развала СССР сформировался международный институт по урегулированию в форме Минской группы ОБСЕ. За более чем четверть века работа трех сопредседателей МГ ОБСЕ (России, США и Франции) так и не приблизила решение карабахского вопроса ни в пользу Армении, ни в пользу Азербайджана. Сами же сопредседатели поясняли данное состояние ни мира, ни войны в «карабахском пасьянсе» якобы дипломатическими соображениями (мол, МГ ОБСЕ всего лишь предлагает сторонам конфликта варианты решений, изучает подходы сторон, но не может за них принять решение). Ну, а поскольку Баку и Ереван придерживались диаметрально противоположных позиций по судьбе статуса самого Карабаха, то и слово «компромисс» терял свое значение в случае армяно-азербайджанского противостояния.
Спрашивается, а в чем необходимость МГ ОБСЕ, если все сопредседатели за 30 лет конфликта имели возможность по итогам многочисленных переговоров и данным собственных дипломатических и разведывательных служб познать суть проблемы и предмет разногласий конфликтующих сторон, но не приняли никакого международно-обязывающего решения? В то же время все три сопредседателя проявляли и продолжают демонстрировать собственный интерес к Южному Кавказу и фактору Арцаха в региональной политике.
По итогам же Второй карабахской войны МГ ОБСЕ фактически потеряла субъектность, что устраивает Азербайджан, выступающий в роли победителя (правда, при отсутствии пока что мирного договора и факта капитуляции Армении). Однако завершение миссии МГ ОБСЕ не устраивает Армению и Карабах, ибо навязанное поражение осенью 2020 г. и утрата значительных территорий при известных проблемах с вооружением армянской армии создают угрозу очередного давления со стороны Азербайджана. С обострением же российско-украинского военно-политического кризиса в феврале 2022 г. коллективный Запад, ведомый США, фактически блокировал совместную с Россией работу МГ ОБСЕ по Карабаху.
Институт сопредседателей МГ, так и не заработав в полном объеме после 44-х дневной войны в Карабахе, ныне фактически трансформировался в институт специальных представителей глав внешнеполитических ведомств России, США и Франции по нормализации армяно-азербайджанских отношений, где практически не упоминается Нагорный Карабах, но каждая сторона пытается использовать карабахский вопрос в собственных интересах.
Сегодня Баку, благодаря стратегическому союзу с Турцией и фактическому союзу с Россией при заинтересованности Запада в каспийских нефтегазовых ресурсах, не намерен затягивать процесс разрешения карабахского вопроса. Ильхам Алиев спешит и требует от Армении полной капитуляции в рамках мирного договора с признанием территориальной целостности Азербайджана с Карабахом. В противном случае Алиев угрожает непризнанием территориальной целостности самой Армении, выдвижением претензий на армянский Сюник, Севан и Ереван, а также началом новой военной кампании. Иными словами, то, что армяне не сделали по итогам своей победы в Первой карабахской войне, Алиев пытается сделать сегодня по окончанию Второй карабахской войны.
Мы помним, как в ходе переговоров Гейдара Алиева с его армянскими коллегами (Левоном Тер-Петросяном и Робертом Кочаряном) азербайджанский лидер всегда отрицал возможность признания Карабаха вне юрисдикции Азербайджана, обещал армянам максимально высокий статус автономии, но при этом подчеркивал необходимость мирных переговоров с исключением войны. Подобная позиция мудрого Гейдара Алиева определялась вовсе не его миролюбием по отношению к армянам и исключением военного метода решения карабахского вопроса, а реальным положением дел в экономике и армии Азербайджана. Алиеву нужно было выиграть время для проведения внутренних реформ, модернизации собственной армии, приобретения эффективных внешних союзников и партнеров.
Иначе как Алиев и любой другой руководитель смог бы решить территориальный спор при слабой армии и слабых внешних позициях страны? Именно поэтому Гейдар Алиев в апреле 1994 г., получив согласие Лондона на вход в каспийский бассейн и гарантии прекращения наступления победоносной армянской армии, дал вынужденное согласие на подписание перемирия в Бишкеке и Москве, дабы исключить развал собственно азербайджанской государственности.
Летом и осенью 1999 г., когда на кону стоял главный вопрос последующего развития Азербайджана в плане определения основного маршрута транзита каспийской нефти и газа в обход России, сохранялась высокая вероятность компромиссного решения карабахского вопроса между Арменией и Азербайджаном.
Известно, что спустя 4 месяца после подписания Бишкекского соглашения о перемирии в Карабахе 20 сентября 1994 г. в Баку были подписаны при активном участии ведущих энергетических компаний Великобритании, США и Турции первые так называемые «контракты века». Вмешательство Запада и Турции (а, по сути, НАТО) в судьбу каспийской нефти и газа преследовали не только геоэкономические интересы, но, прежде всего, геополитические амбиции англосаксов и турок против возрождения сильной России. Оставался вопрос маршрута вывоза каспийской нефти и газа в обход России.
В этих целях НАТО изначально пыталась блокировать действовавший на тот период основной нефтепровод Баку – Грозный – Новороссийск, что и привело к началу военных действий с эпицентром в Чечне при участии внешних сил и различных подрывных центров. Если же Россия исключалась из маршрутного списка транзита, а Запад с участием крупных финансовых центров готов был инвестировать строительство новых трубопроводных коммуникаций на миллиарды долларов, то оставались три географические альтернативы – Иран, Армения и Грузия.
Несмотря на географическую и экономическую (с точки зрения экономии трат) привлекательность Ирана, данный маршрут исключался из-за радикальной позиции Израиля, США и Турции. В оставшихся двух вариантах наиболее оптимальным по тем же причинам оставалась Армения – кратчайший путь связи «материкового» Азербайджана через армянский Мегри с Нахичеванью, Турцией и Европой. Но именно карабахский конфликт не позволял Западу добиться включения Армении в настоящий проект на уровне логистики. Между тем, реализация армянского варианта транзита азербайджанских энергоресурсов в Турцию могла стать главной козырной картой урегулирования карабахского вопроса в армяно-азербайджанских отношениях.
В этих целях США предлагали Еревану пойти на мир с Баку, согласиться на прокладку через Южную Армению каспийского трубопровода с неким обменом части Мегри на бывшую НКАО с лачинским коридором. Иными словами, Карабах по данному плану (вошедший в историю под названием «план Пола Гобла») мог войти в состав непосредственно Армении, а не стать вторым армянским государством; Азербайджан получал бы коридор для связи с Нахичеванью и короткий путь транзита нефти и газа в Турцию; восстанавливались бы полноценные отношения между Арменией, Азербайджаном и Турцией; к тому же, трафик нефти и газа стал бы фактором региональной и национальной безопасности в отношениях Баку и Еревана.
Именно с этой целью в октябре 1999 г. в Ереван прибыл заместитель госсекретаря США Строуба Тэлботта. Но Армения отказалась от данных предложений и перспектив, ибо Ереван выбрал позицию России и сохранил ей свою верность в надежде, что Москва в будущем защитит завоевания армянского Карабаха. Армения в отличие от той же Грузии (не говоря уже, собственно, про Азербайджан) подтвердила своим решением историческую верность союзу с Россией. Однако последующая практика российской дипломатии и военного сотрудничества показала, что Москва поменяла вектор своих интересов в Закавказье и Азербайджан стал гораздо интересным союзником в соотношении с той же Арменией. Отказ Еревана Вашингтону в лице «всесильного» премьер-министра РА Вазгена Саркисяна в скором времени привел не только к его же гибели в ходе расстрела парламента 29 октября 1999 г., но и провалу армянской дипломатии и армии.
Армения, отказав США с названным планом, должна была принимать не пассивную позицию наблюдателя за региональными процессами последующего усиления Азербайджана через экспорт нефти и газа на европейский рынок. Проводив Тэлботта до аэропорта «Звартноц», Вазген Саркисян обязан был отправиться в Степанакерт и вместе с первым командармом Армии обороны НКР генералом Самвелом Бабаяном начать вторую военную кампанию в Карабахе с целью выхода к водным рубежам р. Куры и установления контроля над местной стратегической коммуникацией по линии Евлах – Гянджа – Мингечаур, дабы исключить в скором времени прокладку каспийского трубопровода из Азербайджана в Грузию и Турцию в обход России и Армении. Подобный ход армянского командования с принуждением Баку к подписанию мирного договора и признанием независимости Карабаха позволил бы завершить данный вопрос, а не отложить его на милость укрепившегося Азербайджана.
Но история сослагательно не пишется. В результате своих же ошибок армяне не только не получили равного или навязанного мира с азербайджанцами, но пришли к позорному поражению осенью 2020 г., а теперь оказались под давлением и угрозой капитуляции со стороны Азербайджана и его внешних партнеров. В результате был реализован самый протяженный и дорогой маршрут энергетических коммуникаций из Азербайджана в Турцию через Грузию.
Те «проекты века» и наследство, которые оставил Гейдар Алиев своему преемнику в лице сына Ильхама Алиева, позволили Азербайджану успешно решить вопросы экономического, политического развития и военной модернизации. В итоге, к 2008 г. Азербайджан не только стал отрицать всякие компромиссные формулировки МГ ОБСЕ и подходы Армении, но и участил факты нарушения режима перемирия на линии соприкосновения сил с повышением градуса военной риторики с требованием прав на весь Карабах.
Обогатившись на экспорте нефти и газа каспийского бассейна, Азербайджан смог укрепить не просто братские, а истинно стратегические отношения с натовской Турцией, стать одним из ее энергетических доноров и инвесторов, наладить более чем эффективные отношения партнерства с США, Великобританией и странами ЕС, получить продвинутые связи с Израилем, перевооружить собственные вооруженные силы современные видами техники и оружия (в том числе, и российскими), сформировать активные связи с группой стран постсоветского пространства (особенно Россией, Казахстаном, Белоруссией, Узбекистаном, Грузией, Украиной).
Все эти достижения и легли в копилку военного успеха Азербайджана при протекции (включая прямом и косвенном соучастии) вышеназванных стран в ноябре 2020 г. Вслед за победой во Второй карабахской войне Баку теперь не собирается следовать позиции армянских властей за период 1994–2020 гг., ждать еще 25 лет беспредметных переговоров, а требует в ультимативном порядке капитуляции Армении и признания Арцаха частью Азербайджана. Фактически и Запад в лице ЕС, и Север в лице России сегодня, так или иначе, поддерживают позицию И. Алиева в части ускорения подписания мирного договора, снижения требований армянской стороны по статусу Карабаха, делимитации и демаркации армяно-азербайджанской границы. Каких-либо противоречий в позициях Брюсселя и Москвы трудно выявить по факту самих предложений, разногласия и некая ревность по линии дипломатии здесь определяется в части инициатора, то есть кто первым предложил названные идеи в пользу Азербайджана. Это следовало бы сегодня увидеть Вазгену Саркисяну, то есть чем его отказ в 1999 г. обернулся для Карабаха в 2020 г.
Нельзя, конечно, не отметить, что фактически все руководители независимой Армении несут в той или иной степени ответственность за поражение Нагорного Карабаха в 2020 г. Вместо формирования общенациональных структур и международного армянского фактора, развития национальной экономики и науки, создания на их базе отечественного высокотехнологичного ВПК, модернизации вооруженных сил, эффективных органов внешней разведки и сил безопасности, в Армении за четверть века после Первой карабахской войны процветала коррупция, в армии же после отставки генерала Самвела Бабаяна боевая подготовка сменилась кумовством и падением профессионализма.
Никол Пашинян, пришедший к власти на волне массовых протестов, отсутствие собственного опыта государственного управления с лихвой компенсировал популизмом. Сегодня он в равной степени устраивает многие внешние силы и, прежде всего, Азербайджан с Турцией, ибо напоминает своими заявлениями и политикой растерявшегося, слабого и безвольного лидера, который ради личной карьеры способен согласиться на недопустимые исторические уступки. Вместе с тем, а что сделает формальный лидер Армении независимо от имени, если отказ не только Азербайджану, но и ведущими мировым центрам силы (России, ЕС и США) способен привести к новой войне и катастрофе, поскольку армянская армия растеряла боезапас и профессиональное командование? Есть мнение, что Никол Пашинян, соглашаясь с условиями Ильхама Алиева на мир, уводит Армению на Запад, оставляя Карабах на ответственность России.
Мы полагаем, что в столь сложный и ответственный момент армянской истории лидером Армении, то есть субъектом переговорного процесса должен быть не безвольный человек в статусе премьер-министра и с репутацией «капитулянта», а дееспособный, харизматичный и прагматичный политик, который знает цену победам и поражению, способен на нестандартные решения и хладнокровие. Армянам нужен лидер, который верит в потенциал собственного народа и сможет эффективно использовать инструментарий государства в интересах безопасности. Нам нужен руководитель, полагающий невозможным победить тот народ, который не желает поражения.
В этом противоречивом мире все течет и меняется, сегодня одна связка стран и интересов завтра может смениться на противоположный полюс. Лидер Армении должен четко осознавать как свои национальные интересы, так и интересы своих противников и вероятных союзников (партнеров). Причем Армения может иметь выбор как в части союза с Россией, так и Западом с приложением партнерства с Азербайджаном и Турцией. Концепция «буфера» способна смениться на «мост». Не только Армения может потерять от неверно принятых решений, но и Азербайджан. А посему судьба Арцаха в руках самого Арцаха. Потеря Арцаха в пользу Азербайджана скорее приведет к исходу армянского населения еще с одной части нашей исторической родины.
Альтернативный путь Арцаха и должен определить вектор подхода к данному территориальному вопросу в связке с интересами «больших игроков». Армения не может отказаться от Арцаха в пользу кого бы то ни было. И если так распоряжается новейшая история, что выживание и развитие Арцаха может быть в составе России, то и Армения должна оставаться рядом со своим народом и вместе с Арцахом развивать исторический союз с Русью.
Александр Сваранц – доктор политических наук, профессор
Добавить комментарий