Факты – упрямая вещь. Рецензия Натальи Кузнецовой на монографию академика Рубена Сафрастяна

Dialogorg.ru представляет рецензию Натальи Кузнецовой на монографию академика Рубена Сафрастяна "Османская империя: программы геноцида", опубликованную в первом номере журнала «Литературная Армения» ( 2025 год).  

Упрямые факты

Только что в рамках Книжной серии ДИАЛОГ (проект одноименной общественной организации, учредители которой считают диалог лучшим способом решения общественных и межгосударственных проблем) вышла в свет научная монография акаде мика НАН Рубена Сафрастяна «Османская империя: программы геноцида», изданная по решению Ученого совета Национальной Академии Наук Республики Армения.

Монография по определению – научное исследование, и можно предположить, что чтение такого труда неспециалистом в теме может оказаться сложным для восприятия. Однако через несколько минут ловишь себя на том, что ты не только уже оказываешься далеко от первой страницы, но и полностью погружаешься в повествование, воспринимаемое как живой рассказ о событиях и фактах истории, отстоящих на десятки и сотни лет от современности, и это ощущение лишь укрепляется по мере прочтения. Это бесспорная заслуга автора – рассказать доступным, не наукообразным языком о труднейшем периоде в истории армян, о трагедии, перекроившей судьбу нации, о предпосылках, приведших к этой трагедии и о том, как это бесовский феномен прорастает в веках и разрушает жизни уже наших современников, и далеко не только армян.

Р. Сафрастян, как ученый, провел огромную по объему и значимости работу, исследуя возникновение чудовищного явления цивилизации – геноцида – от ситуаций и обстоятельств, способствующих зарождению геноцидального мышления в определенных группах социума, через процесс приобретения этим мышлением конкретных черт, формирующих в конечном итоге политику социальной группы, к становлению геноцида уже как программы государства. Ни в одном выводе автора не возникает сомнений в силу того количества и качества исторических документов, которые приведены и процитированы в данной монографии, а также в силу того, насколько сдержанно и дипломатично, совершенно исключая эмоциональную реакцию на безумные в своей антигуманности деяния, строится изложение.

Возникновение прегеноцидальной ситуации и ее развитие до конечной формы – геноцида – прописано не просто по годам – по месяцам, а зачастую даже по дням. Кстати, термин прегеноцид ввел впервые в научный обиход именно Р. Сафрастян. Это тем более важно, что в новейшей историографии только в конце XX века, в первую очередь на Западе и в США, появилась дисциплина «сравнительное геноцидоведение». Своей работой Р. Сафрастян предлагает методику исследования перехода от реальности до геноцида к реальности, где уже сформировался и действует этот феномен. Эту методику автор убедительно представляет на примере Османской империи.

Османская империя начиналась на рубеже XIII-XIV веков с небольшого учбейлика на юго-востоке Малой Азии (приграничного домена в составе сельджукского султаната), принадлежавшего роду Османа из небольшого племени, некогда прикочевавшего из  Средней Азии. Понятно, что это племя не имело корней на отданной им султанатом земле (сама эта территория изначально принадлежала христианам) и предлагало свои услуги каждому за наибольшую для себя выгоду. Основное занятие племени, в котором царили родо-племенные отношения (уровень развития!) разбой и грабеж, что фактически и формировало их социальную генетику. Господствующая прослойка племени была коллективным угнетателем христианского населения, пользуясь выгодным географическим положением – на границе истинно христианских земель с их форпостом - Византией. И с самого раннего периода своей истории османские турки воспринимали себя как передовых бойцов в борьбе с христианством, доведя свое миропредставление до фанатизма, провозгласив как сверхзадачу – завоевания под флагом джихада, которая в конечном итоге стала государственной идеологией. Турки воевали практически всегда, захватывая все новые земли как в направлении европейских территорий через Балканы, так и в сторону Кавказа и Малой Азии. Очевидно, что на официальном уровне они считали эти территории театром военных действий, претендуя на их последующее присоединение к Османской империи. И совершенно естественно, что исконное население, тем более его часть, исповедовавшая христианство, активно сопротивлялась захватчикам, отстаивая свои самоидентификацию и свободу от навязываемых османами чуждых идеалов.

К концу XVIII века потрепанная войнами, прежде всего с Россией, Турция постепенно начинала ощущать усиление внутренних противоречий. Особенно раздражало османов сопротивление Болгарии, которая к тому времени уже была в составе империи, а также Греции, их обеих они хотели сохранить принадлежащими себе любой ценой. Верховные лица Порты чувствовали, как ткань Империи трещит по швам и некоторые из них осознали, что разумнее предотвращать восстания, чем бесконечно подавлять их.

В 30-60-х гг. XIX века начался т. н. период Танзимата, когда верхушка Османской империи в целях сохранения господства над христианскими подданными приступила к реформам по западному образцу. Однако методы, которые, пусть не сразу полностью, использовались в проведении этих реформ, уже тогда вызывали вопросы у европейских стран и России.

Р. Сафрастян буквально пошагово, как событийно, так и документально, показал в своей работе, как в эпоху Танзимата декларированные в правительственных актах условно-прогрессивные положения политики Порты в национальном вопросе по сути были направлены на подавление сохранения самоидентификации народов христианской веры. Группа высших государственных чинов Порты, именовавших себя «Новые Османы», весьма избирательно толковала предлагаемые реформы и проводила их так, что этим по сути усугублялись противоречия и противостояние между мусульманским населением и христианским. Их реальная политика стала квинтэссенцией идеологии пантюркизма в егохудшем антигуманитарном проявлении, утверждением исключительности турок как нации (а это автор в своей монографии подтверждает многочисленными однозначными примерами). Воплощая в жизнь утверждение о преобладании собственной нации над любыми другими («величие и цивилизаторская миссия турок... в силу присущих им исключительных качеств»!), османы делали уверенные шаги на пути к Геноциду, который к середине XX века как идеологию уже назвали нацизмом. 

Описывая эти события в их исторической последовательности, автор подробно рассматривает возникновение и формирование, а затем и развитие ситуации, которую он называет прегеноцидальной.

«Распространение ислама среди неверных силой оружия» – это стало официальной «политикой» в то время еще племени Османа, когда в XIV в. было преднамеренно казнено около 40 000 человек из христиан только за предположение их возможной поддержки Сефевидского Ирана в готовящейся с ним войне. Эту «политику» уже обоснованно можно считать и называть геноцидальной. Сюда же впоследствии присоединилось применение насильственной депортации в отношении христиан, в основном тогда балканских. Таким образом, политика Геноцида в Османской империи имела глубокие исторические корни. В начале XIX в. окончательно сформировалось антихристианское движение, которое резко усугубилось за период реформ Танзимата. Свою значительную лепту сюда вносили и мусульманские клерикалы, превозносившие шариат как основной закон, определяющий действия государства.

В 1860-х гг. началась насильственная исламизация болгар. Вспыхнувшее вследствие этого восстание болгар-христиан было жестоко подавлено армией, к ней по государственному распоряжению присоединялось все мусульманское население, которому официально выдавалось оружие. Результатом этой государственной, а значит, преднамеренной политики стало вырезание десятков тысяч болгар, в том числе детей. Так работала концепция джихада в роли государственной идеологии в период формирования фундамента турецко-османской государственности на землях, завоеванных у христиан.

Османская империя в период внутренних катаклизмов оказалась на грани распада. И средством удержания ее в имеющихся на тот момент границах и определяющей роли мусульман была избрана в первую очередь программа подавления христиан. То есть, государством была создана первая правительственная программа насильственного решения национального вопроса, в данном случае – болгарского. Она предписывала уничтожение всех болгар и детей мужского пола до 6 лет, чтобы истребить христианское население, а остальных заставить эмигрировать. Это есть не что иное, как искоренение определенной этнической группы, право на которое османское государство присвоило себе само. 

И уже тогда начались нападки на армян, прежде всего в сопредельных с Россией регионах. 

Первая антиармянская геноцидальная программа начала осуществляться в середине 90-х гг. XIX века. Уже в этот период погибло около 300 тыс. армян в результате организованной государством резни.

Доступна в источниках запись решений, направленных на подавление христианского сопротивления, принятых в годы Первой мировой войны группой руководящих деятелей Османской империи, а окончательное решение – о массовой резне армян – было принято Центральным Комитетом младотурок в середине февраля 1915 г. Ядовитое зерно разрешения уничтожения себе подобных (в официальных османских документах того времени употреблялись слова – «инородцы» и «иноверцы», но нигде – «лю-ди»!), посеянное к 1876 г., взошло на землях, где армяне жили веками, в 1915 г., став генно-модифицированным зерном.

Далее, задним числом был принят так называемый «Закон о депортации» (якобы с театра военных действий, но касающийся только христианского населения), чтобы, сделав хорошую мину при плохой игре, в которой османские власти уже официально упрекали ведущие деятели Антанты, хоть как-то замаскировать свой антигуманитарный беспредел, стараясь избежать личной ответственности за содеянное. Все официальные документы османских государственных деятелей рассмотренного в работе Р. Сафрастяна исторического периода имеют выраженные признаки двуличности традиции в представлении этих документов как собственному населению, так и мировой общественности. Это прочно закреплено и совершенно ясно видно в мемуарах султана Абдул-Гамида и последующих документах младотурок. Современные историографы, даже западные, в силу вероятнее всего политических причин, не страдают полнотой объективной оценки предстающего перед учеными имеющегося на сегодня огромного массива опубликованных архивных документов. Особенно в оценках турецких историографов, где вообще четко просматриваются прямые попытки фальсификации истории Геноцида.

Но никто не сможет оспорить в описанных автором исследования событиях роль государства в сочетании с признаком преднамеренности. Р. Сафрастян четко формулирует: «Определяющая роль государства выявляется в наличии принятой высшими органами власти программы осуществления Геноцида, а важнейшим отличительным признаком такой программы – обстоятельство преднамеренности» (по Л. Горовицу – геноцидальное государство).

Если посмотреть на историю деяний того самого племени Османа в его развитии к сегодняшнему дню без углубления в научный анализ, то возникает удивительная аналогия с первобытными племенами, когда захват территорий и убийства «чужих» были залогом выживания протоисторических племен. Социум развивался в истории, а первобытные потребности оставались закрепленными в архетипическом поведении. Только теперь эта первобытность выдается за имперское мышление. Генезис современной формы первобытной потребности четко, лаконично и предельно обоснованно приводится в работе Р. Сафрастяна.

В начале XX века программа Геноцида, т. е физического уничтожения «неугодных» людей, приобрела законченный статус официальной, таким образом став неотъемлемой частью политики Турецкого государства. Продолжение этой политики мы наблюдаем в наши дни, уже в веке XXI-м. Современные нам события на армянских (и далеко не только) землях заставляют задаться вопросом – куда ведет человеческое общество эта неуемная тяга к хищничеству, не имеющая по сути ничего общего с исламскими, да и вообще гуманитарными ценностями? И только ли Армении нужно задавать этот вопрос? И только ли страны, исповедующие ислам, должны на него отвечать?

Наверное, объяснение этому явлению способна дать отнюдь не политология, политэкономия, или даже философия с историей (которую пишут люди). Объяснение этому явлению может дать, видимо, наука, изучающая первобытное общество, с его лишь формально цивилизованной проекцией в наши дни. 

Автор монографии Рубен Сафрастян пишет о своей позиции, изложенной в монографии, что она «может содействовать выбору и применению более эффективных мер по его предотвращению».

Здесь ключевое слово – «может». 

Кто способен и будет проводить в жизнь эту возможность в той среде, в коей веками реализуется лишь неукротимое захватничество, в наши дни лишь условно-стыдливо прикрываемое словами, именно словами, не понятиями даже, такими, например, как вынужденная принудительная депортация (прямые ассоциации мы отмечаем каждый день в новостных сводках)?

Монография Рубена Сафрастяна очень актуальна сегодня. Она ценна своей объективной фактологией, однозначностью приведенных выводов и заслуживающей уважения беспристрастностью.

Предложенная методика изучения геноцидальных событий и вытекающей из них политики определенно может и должна быть использована в широком спектре современных общественных наук.

Ведь факты – упрямая вещь. 

Наталья Кузнецова